Автор: ~Хисока~
Фэндом: Weiss Kreuz
Пейринг: Айя/Наги
Жанр: романс, флафф
Рейтинг: G, ООС, AU
Размер: 3 151 слово
Дисклаймер: Не мое, не претендую.
Примечание: когда писалось читай игралось, у меня было ограничение – никакого яоя, упор на чувства, переживания, если таковые будут присутствовать. Плюс, возможно, один поймет что-то благодаря другому... И в итоге вышло вот это… в общем, читайте))
От автора: спасибо моей неизменной музе Хисока-Рицка за прекрасную игру в асе!
читать дальшеАбиссинец брел по старому пыльному зданию.
Он отказался от последнего задания и надеялся на пару дней отдыха. Но ему не дали этих пары дней. Вновь появилась Мэнкс, что могло значить лишь одно – новое задание. На этот раз целью был телекинетик из Шварц. Он сошел с ума, или что-то вроде этого. Критикер сами толком не знали. Ясно было, что даже у Айи шансов было немного, и что вряд ли кто-то еще сможет справиться с миссией. Ведь неизвестно, что может натворить спятивший телекинетик, пока вернутся остальные Вайсс.
Выследить Наоэ оказалось не такой уж и сложной задачей. Он уже успел натворить шума, и дом, в котором его нашли, оцепили. Но никто не решался зайти внутрь.
Фудзимия идет, стараясь ступать неслышно. Любая ошибка может стоить ему жизни.
* * *
«Шум в голове. Непрерывный поток чужих голосов… мой крик… Я кричу? Что? Кому? О чем прошу? О чем умоляю? Я хотел быть свободным, хотел уйти от них. Я потерял себя в океане бессмысленных смертей. Чего я хотел? К чему стремился? Сейчас это не имеет значения. Я… Я схожу с ума…
Боль липкими щупальцами проникает в каждую клеточку моего тела. Я умираю изнутри. И если потерять контроль, вряд ли кто-то в будущем вспомнит, как выглядела страна Япония и кто там жил», – мыслей становится еще больше, их число увеличивается с каждым мгновением в геометрической прогрессии. Я уже не в состоянии справиться с ними. Сползаю по стене на пол, обхватываю руками голову. С губ срывается сдавленный стон, а с потолка сыпется штукатурка.
За углом слышится шорох, и я поднимаю глаза, чтобы устремить безумный взгляд на незваного гостя.
– Чего тебе? – слова застревают в горле, приходится несколько раз повторять эту фразу. – Уходи!
Но он не уходит. Входит в комнату и, поднимая катану, подходит ближе.
– Ты хочешь прямо сейчас стереть с лица земли весь город? – смеюсь в лицо своему врагу. Я узнал его, но для меня уже не имеет значения, кто передо мной стоит.
– А что тебе с этого? – заметно, что Айя колеблется.
– Ты готов обречь город и всю страну на гибель? – пустым взглядом смотрю сквозь него. – Хотя это всего лишь вопрос времени, – снова заливаюсь смехом. – Тебя ведь послали за мной. Ты пришел, чтобы забрать меня в ад, – сумасшедший взгляд и безумная улыбка на лице. – Так забирай! – обмякаю на полу, так и не осилив подползти к нему ближе. – Как жаль, что я заберу с собой стольких людей, – тихий шепот.
Я закрываю глаза и жду. Жду, когда холодное лезвие катаны проткнет мое тело, подарив избавление от этих невыносимых пыток. Но ничего не происходит. Внезапно образовавшаяся тишина заполняется голосами. Когда вокруг тихо, кажется, что они надрываются и кричат.
– Нет, – его спокойный голос разбивает воцарившееся молчание.
– Слабак, – у меня не хватает сил даже на то, чтобы поднять голову и посмотреть ему в лицо. – Я разрушу каждый дом в этом городе. Люди погибнут. Цунами накроет Японию. Да что угодно может произойти, а ты не хочешь меня убивать!!! – смеюсь и плачу одновременно. Вдоль стены проходит трещина, а с потолка посыпались остатки штукатурки. – Хотя, ты прав... Если я умру, апокалипсис наступит куда быстрее и страшнее.
– Прекрати хныкать и возьми себя в руки, – Айя убирает катану в ножны и садится рядом со мной. – Что с тобой случилось?
– Я схожу с ума, – устало улыбаюсь.
– Это я и так вижу, – Абиссинец старается не терять самообладания. – С чего вдруг?
– Шварц, – взгляд мгновенно становится полным ненависти, а трещина в стене – еще шире. В соседнем помещении взрываются лампочки.
– Успокойся... – он опускает руку мне на лицо и пытается заглянуть в глубину моих полубезумных глаз. – Успокойся и расскажи.
– Какое тебе до этого дело? А впрочем... Я хотел уйти из Шварц. Но это, как оказалось, не так-то просто. Из Эсцет невозможно уйти... живым... Для меня сделали исключение. Я не с ними, но все еще жив, – синие глаза странно блеснули.
– Что они сделали с тобой? – голос Вайсса звучал требовательно.
– Что-то ввели. Я не знаю... – пожимаю плечами. – Это не важно. Они не учли, что сила телекинетика, когда он сходит с ума, возрастает многократно. И теперь, где бы ни находился, я являюсь бомбой замедленного действия. Как только препарат подействует до конца и я потеряю самоконтроль, произойдет грандиозный бум.
– Ты должен попытаться держать себя в руках, – он хмуро смотрит на меня.
– А я что, по-твоему, делаю? – срываюсь на крик. В этот момент слышится скрежет разрушающихся стен, и комната погружается в клубы пыли.
Я чувствую, как кто-то прижимает меня к себе и выносит из рушащейся комнаты. Айя…
«Но зачем ему это?» – мысль потонула в потоке тысячи голосов, разрывающих мои мозги. Кажется, я кричу.
– Не слушай их. Найди любой другой звук и сконцентрируйся на нем, – его голос становится совсем другим. Он понимающе смотрит на меня.
– Зачем ты помогаешь мне? – будто первый раз увидев его рядом и осознав, что происходит, спрашиваю его.
– Я знаю, каково сходить с ума, – он отворачивается.
– Ты? – смеюсь ему в лицо. – А у тебя есть чувство юмора, Фудзимия.
Я пытаюсь подняться, держась одной рукой за стену, другой – за него.
– Нужно выбираться. Парни снаружи все еще хотят меня пристрелить.
– Если ты дашь слово слушаться меня, я помогу тебе выбраться.
– В няньки решил записаться? – теперь начинаю понимать Шульдиха. Он тоже был сумасшедшим.
– Нет. Просто не хочу слишком уж много проблем с тобой, – это уже было больше похоже на холодного и расчетливого Абиссинца.
«Ты даже не представляешь, сколько проблем у тебя будет теперь со мной…» – для меня все еще остается загадкой, зачем он это делает... Но думать об этом, как и о чем-либо другом, слишком мучительно.
* * *
Сон принес с собой облегчение и необходимый отдых. Ведь я слишком давно находился в напряжении и страхе, слишком давно не позволял себе просто расслабиться…
Голова раскалывается, но мыслей, казалось бы, чуток поубавилось.
Смотрю по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь.
– Как ты? – Айю, сидящего за столом с бумагами, я почему-то заметил не сразу.
«Значит, я в доме Вайсс», – отмечаю про себя краем сознания.
– Лучше, – слабая попытка улыбнуться. – Голова раскалывается.
– Сейчас принесу тебе что-нибудь от головы, – он едва слышно вздыхает. – Хотя лучшее средство, несомненно, катана.
– Вот, держи, – я даже не увидел, когда он вернулся.
Дрожащей рукой беру стакан.
– Надеюсь, ты мне яду не подсыпал? – кладу в рот таблетки и запиваю водой. – Спасибо.
Он забирает у меня пустой стакан и садится рядом со мной на кровать.
– А что ты скажешь остальным Вайсс, когда они меня увидят? К тому же... У тебя ведь была миссия... – прикрываю глаза. – Миссия уничтожить цель – меня. У тебя будут проблемы, Фудзимия. Зачем тебе они?
– Чтоб скучно не было. – Абиссинец хмыкнул. – Я найду, что сказать, не беспокойся.
«Да уж, за последние годы я отменно научился лгать», – чужая мысль разрезает мое сознание.
– Все мы лжем в большей или меньшей степени. Мы настолько погрязли в этой лжи, что уже сами не способны отличить, где правда, а где вранье, – на губах появляется улыбка.
– Ты знаешь, о чем я думал? – он хмурится.
– Я не телепат, – вздыхаю и открываю глаза.
– Я в курсе, – он еще секунду подозрительно смотрит на меня и отводит взгляд. – Надеюсь, ты понимаешь, что Критикер захочет тебя заполучить?
– Все хотят заполучить себе телекинетика, – сажусь на кровати, – но никто не хочет возиться со спятившим телекинетиком.
– Ну придется же мне, как ты выразился, возиться с тобой, – Айя пожимает плечами. – Просто, если у тебя все получится – это твой шанс выжить.
– Не только мой, но и ваш, – напоминаю с усмешкой.
– К сожалению, – он тихо фыркнул. – Ладно, расскажи, что ты чувствуешь?
Скептически смериваю его взглядом, но поняв, что это для моего же блага, решаю ответить:
– В теле странная тяжесть, граничащая с бессилием. В голове приглушенный гул и она кружится, – добавляю уже тише.
– Ты когда-нибудь пробовал медитировать?
– Какое это имеет отношение ко мне? Да, я медитировал. В начале моего обучения это стало полезным умением – позволяло сдерживать силу.
– Почему ты думаешь, что этого не хватит сейчас? – фиолетовые глаза внимательно смотрят на меня.
– Потому, что гул в голове слишком сильный и головокружение... – запинаюсь, понимая, что начал откровенно жаловаться. – Это мешает сосредоточиться, – отворачиваюсь.
– Мой учитель когда-то говорил мне, что не стоит сопротивляться тому в себе, что тебе мешает. Лучше понять, как это использовать. Что будет, если ты просто расслабишься, насколько это возможно, отключишь сознание, которое борется с гулом в твоей голове? – его голос звучит тихо.
– Ты не перестаешь удивлять меня, Фудзимия, – я послушно ложусь на кровать. – Как использовать, говоришь? Посмотрим… – прикрываю глаза и делаю так, как он сказал. – Постараюсь расслабиться.
«Это, пожалуй, сравнимо с тем, как ты делаешь работу, а тебя упорно кто-то пытается отвлечь. Так и здесь. Сознание хочет тишины и покоя, а голоса... Эти чертовы голоса в голове мешают...»
Пустой стакан со стола поднимается в воздух и начинает покачиваться, переворачиваться и подрагивать.
– Ты сопротивляешься, – его голос едва различим.
Он легонько касается моей щеки, невесомо поглаживая. Стакан замирает в воздухе. Это прикосновение приносит с собой непонятное спокойствие. Пытаюсь снова повторить попытку расслабиться. Минут пять лежу тихо и спокойно. Потом вдруг вздрагиваю и широко распахиваю глаза, тяжело дыша. Стакан разлетается на сотни кусочков и стеклянным дождем падает на кровать и пол.
– Похоже, придется запастись стаканами, – усмешка. – Но не так уж и плохо. И как прикажешь теперь это собирать? – он вздыхает, глядя на усыпанную мелкими осколками комнату.
– Я... я не знаю, – растерянно смотрю на него, все еще немного дрожа.
– Чего ты испугался? – мягко интересуется он.
– Глупости. Я ничего не испугался, – фыркаю, приходя в себя.
– Лучше бы ты был честным, – Айя садится рядом, прямо на осколки, и заглядывает мне глаза.
– В этом гуле я слышал голоса тех, кто сделал со мной все это, – отворачиваюсь.
– Теперь мы хотя бы знаем, что тебя мучает, – он кладет руку на мою. – Это уже неплохо. Нужно собрать осколки.
С благодарностью смотрю на него и откидываюсь на подушку. Голова страшно кружится, но я стараюсь не обращать на это внимания. Айя удаляется, вероятно, за веником и совком, чтобы убрать все то, что я натворил.
Сжимаю рукой край покрывала – в ладонь впились стеклянные осколки. Через секунду на кровати не было ни единой стекляшки.
Он возвращается в комнату и приступает к уборке. Я же пытаюсь вытащить из ладони застрявшие осколки.
– Ты же поранился? – обеспокоенный взгляд.
– Всего лишь царапина, – попытка улыбнуться. – А у тебя снова прибавилось работы, – намекаю на совок и веник в его руках. – От меня одни неприятности.
– Моя жизнь из них состоит, – усмешка. – Ты не слишком выделяешься на фоне общего количества.
– Могу и выделиться, если пожелаешь, – странно улыбаюсь.
* * *
– А у тебя есть молоко? – наконец нарушаю молчание. – Мне отчего-то жутко захотелось молока.
– Возможно, надо посмотреть, – он почти покончил с осколками. – Ты в состоянии спуститься на кухню?
– Я не настолько немощный, – сползаю с кровати и скрываюсь в дверях. Дохожу до кухни без происшествий. Открываю холодильник. Вижу молоко, беру пакет, и тут на меня вываливается все содержимое верхней полки, на которой он стоял. Снова звук бьющегося стекла, ощущение жидкости ступнями ног и плывущая перед глазами кухня.
– Я тебя больше одного не отпущу, – встревоженный Айя возникает за моей спиной. Он усаживает меня на табуретку, наливает в стакан молоко и вновь принимается за уборку.
Руки дрожат.
«На самом деле я – ходячая неприятность».
– Извини, – произношу чуть слышно.
– Ничего. Постарайся расслабиться и ничего не бояться, – секунду подумав, он наливает в стакан воды с валерьянкой. – Выпей, – достает тряпку и вытирает остатки моего погрома с пола.
Сижу, глядя на два стакана. Один с молоком, другой с водой. Тянусь ко второму. Беру в руки… и чуть не опрокидываю – всего трясет.
– Я не могу… не могу!
– Можешь, – он подходит ко мне, обнимая за плечи и ласково поглаживая мои пальцы, помогает поднести ко рту стакан. – Верь в себя.
Я прикрываю глаза, чтобы быстрее успокоиться и унять дрожь. Немного помогает. Настолько, что я выпиваю всю воду.
– Спасибо. Но тебе вовсе не обязательно делать это, – обреченно смотрю на него. – Я так жалок, что самому себе противен.
– Глупости, – серьезный тон. – У тебя просто трудности. Это пройдет.
– Трудности? – улыбаюсь. – Трудности у тебя, а у меня проблемы, – тянусь за молоком и уже самостоятельно выпиваю его.
– Придираешься, – усмешка на тонких губах. – Ладно уж. Пойдем тебя купать. Ты весь грязный. А потом спать, – он протягивает мне руку.
Что-то есть в его голосе такое, что заставляет меня успокаиваться. Ни минуты не сомневаясь, беру его за руку. Такая теплая ладонь…
– Хорошо, – улыбаюсь, – я доверяю тебе.
* * *
В ванной стаскиваю с себя верхнюю одежду, но едва не падаю, когда дело доходит до штанов.
– Не знаю, что они туда намешали, но с координацией явно что-то не то, – попытка пошутить.
«Но зачем? Чтобы не выглядеть глупо в его глазах? Хотя... Куда уже глупее. Или, может, чтобы скрыть свой страх – страх беспомощности, уязвимости, бессилия и слабости?»
– Думаю, это пройдет прежде, чем я привыкну тебя раздевать, – он помогает мне избавиться от одежды.
– Привыкнешь? – повторяю за ним, не до конца понимая, что это значит.
«Он все равно будет возиться со мной и нянчится? Ума не приложу, зачем ему все это?! Я уже не в том состоянии, чтобы разрушить город. Квартиру или дом – запросто, а так... Просто не в себе, но... Он все равно здесь, заботится обо мне. Раздевает…», – от осознания последнего смущенно опускаю глаза.
Кое-как залезаю в ванну и встаю под горячие струйки воды. Вода не только очищает, но и успокаивает. Я расслабляюсь и закрываю глаза. А когда его руки осторожно касаются моей головы, я не сразу понимаю, что происходит. Но потом хочу, чтобы Айя мыл мои волосы и придерживал за плечи как можно дольше.
Он заворачивает меня в большое пушистое полотенце, и мы возвращаемся обратно в комнату. Мне уже значительно лучше. Вода будто не только смыла грязь с моего тела, но и очистила душу.
Укутываюсь в одеяло. Но как только его рука перестает меня касаться, я ощущаю внутреннюю пустоту и холод. Я замираю, испытывающе глядя на него. Айя колеблется, но недолго.
– Наги, я очень устал. Подвинься немного, – он достает из шкафа второе одеяло, а я послушно подвигаюсь. Это ведь его кровать. Он раздевается и ложится рядом. Совсем близко. Его руки обнимают меня и легонько прижимают к себе.
– И все-таки тебе не обязательно все это делать, – шепчу, проваливаясь в сон.
* * *
Просыпаюсь ближе к обеду. Мне тепло и уютно. Гул немного стих, а дрожь прошла. Айя и вправду сотворил со мной чудо.
Разлепляю веки:
– Доброе утро, – улыбаюсь ему.
– Доброе, – заботливый взгляд фиалковых глаз.
«Я никогда даже не мог помыслить, что Фудзимия может быть таким… нежным и заботливым».
– Как спалось?
– Прекрасно, – честно отвечаю ему, – мне уже значительно лучше, – присаживаюсь на постели, и только сейчас понимаю, что совершенно раздет. – Я бы хотел одеться.
– Твою одежду надо стирать, – задумчиво произносит он. – Могу дать тебе свою юкату, она будет тебе не так велика, как все остальное.
– Все, что угодно, только бы не совсем без ничего, – отчего-то смущаюсь и отвожу взгляд.
Дождавшись, пока он выйдет, вылезаю из-под одеяла и одеваюсь. Юката на самом деле велика, но это уже хоть что-то. И стоя вот так посреди комнаты Айи в его одежде, я вдруг почувствовал, что мне ужасно хочется прикоснуться к нему, ощутить тепло его ладони своей рукой…
«Кажется, я все-таки окончательно спятил».
* * *
– А когда возвращаются Вайсс? – похоже, сейчас этот вопрос стал меня тревожить все больше.
– Послезавтра. Но тебе не нужно волноваться об этом, я же сказал, – спокойный ответ. Он даже не поднял глаз на меня.
– Я уйду... – тихо. – Послезавтра меня не будет.
– Никуда ты не уйдешь, – Фудзимия резко оборачивается.
– Уйду, – грустно смотрю на него. – Ты почти излечил меня своей заботой и теплом. Я не знаю, как тебе это удалось, но это оказалось сильнее моего сумасшествия. Я... я не хочу, чтобы у тебя были проблемы. А в следующий раз, когда мы встретимся... – не могу договорить. На глаза наворачиваются слезы. Умом я понимаю, что это лучший выход из сложившейся ситуации для нас обоих, но сердцем... Не могу... Не могу сказать ему, что в следующий раз он сможет закончить свою миссию... что все будут довольны...
Но даже сейчас он продолжает меня удивлять. Айя подходит ко мне и, подняв мое лицо за подбородок, заглядывает в глаза:
– Нет, малыш... Я не дам тебе уйти. Особенно после таких слов. Мелкие неприятности не стоят того, чтобы тебя прогонять, понял?
– Но... я... – утыкаюсь лицом ему в плечо, обнимая. – Зачем тебе все это? Зачем тебе я? – я вовсе не собирался произносить этого вслух. Как-то само вырвалось.
– Ты... Наги, я просто не могу тебя оставить, – он все еще обнимает меня и бережно прижимает к себе. – Пойми, ты в несколько секунд привнес в мою жизнь что-то, что я считал давно умершим. Я не знаю, что это, но я никогда тебя не отпущу.
Его слова… я замираю…
– Спасибо. Я не заслуживаю этого, но... спасибо, – поднимаю на него глаза, из которых все еще катятся крупные слезы.
– Заслуживаешь, – он вытирает соленые капли с моих щек и ласково улыбается. – Поэтому ты останешься со мной. Ясно?
«Остаться с ним? За что мне это счастье? Может, только ради этого стоило сходить с ума?» – я смущен и растерян.
– Я боюсь того, что меня ждет, – тихо начинаю я. – Ведь я готовился к смерти, ждал ее, как избавления от страданий. А потом пришел ты и спас меня, подарил еще один шанс на жизнь. Я боюсь неизвестности, боюсь будущего, так как не знаю, что меня ждет… что нас ждет.
– Не бойся, – он успокаивает меня. – Я буду защищать тебя от всего плохого. И буду рядом.
И я охотно верю. Ему одному. Одному во всем мире.
* * *
– Странный ты, малыш, – тихо.
– Почему это? – искренне удивляюсь его словам.
– Глядя на тебя, я часто вспоминаю свою сестру, – едва слышно.
Отвожу глаза.
«Это не то, что я хотел услышать, но... Я напоминаю ему ту, что значит для него очень многое. А значит…»
– Наверное, дело в том, что до этого я любил только ее... – еще тише.
– Любил только ее, – машинально повторяю за Айей... – Ты же сейчас не?.. Любил? – на лице появляется улыбка. – Нет.
«Он не может. Как он может любить кого-то еще? Тем более любить меня... меня... Это я, кажется, влюбился... Но он...»
– Тебя что-то смущает?
– Нет, ничего, – поднимаюсь из-за стола и отправляюсь в гостиную.
Только сейчас, придя в себя, я могу оглядеться по сторонам и как следует рассмотреть место, в которое попал. Светлая просторная гостиная. Такая уютная и живая. Да, именно живая. В ней чувствуется что-то от каждого, кто живет в доме. Спортивный журнал Хидаки, нелепая бейсболка Цукиено, а на столе смятая пачка сигарет Кудо. Каждый оставил частичку себя в этом месте. Это их дом. Дом Вайсс. Настоящий. Без фальши и лжи.
Я и не услышал, как Айя подошел сзади и осторожно привлек меня к себе. В его объятиях так тепло и по-настоящему хорошо. Его ладони гладят мои волосы, а губы нежно касаются моего виска.
– Айя? – удивленно смотрю на него и крепче прижимаю к себе.
– Молчи... – едва слышно произносит он.
– Никогда бы не подумал, что ты можешь быть таким ласковым и нежным,– тихий шепот.
– Я просто забыл это несколько лет назад...
– А теперь вспомнил об этом? – мой голос звучит еще тише.
– Ты меня заставил... – он улыбается мне.
– Я рад этому, – улыбаюсь в ответ. – Менять свою жизнь, когда ты к чему-то так привык, не всегда приятно.
– Но ведь неплохо получилось...
Легонько касаюсь губами его щеки.
– Наги...
Я улыбаюсь и ласково смотрю на него. А через мгновение Айя касается губами моей улыбки. Замираю, прижимаясь к нему всем телом. Когда же осторожное касание вдруг прерывается, нерешительно поднимаю на него глаза – сияющие, смущенные и счастливые. Чуть сильнее прижимаю его к себе, наслаждаясь этим мгновением.
Я все еще не понимаю, что произошло, но точно знаю, что это начало чего-то нового. И, кажется, что теперь я не только пришел в себя, но и обрел новый смысл жизни.